Это история не просто о людях с кинокамерами в руках. Это — о солдатах кинофронта, для которых каждый кадр был боем, а каждая пленка — документом навсегда. В рамках совместного проекта Online47 и «Общей газеты Ленинградской области» — «80 судеб Великой Победы» — мы вспоминаем подвиг тех, кто сохранял лицо блокадного Ленинграда на кинопленке.
Роман Лазаревич Кармен — фронтовой оператор и режиссер-документалист, человеке, чьи фильмы стали голосом целой эпохи.
Фронтовой летописец
Имя Романа Кармена для советского кинодокументализма — как имя Твардовского для поэзии войны. Он был не просто хроникером — он был бойцом. С кинокамерой в руках прошел четыре войны, снимал бои в Испании, Маньчжурии, под Москвой, в Сталинграде, штурм Берлина. Но особое место в его судьбе занимает блокадный Ленинград — город, в который он прорвался через Ладогу, чтобы стать частью подвигов, которые он фиксировал на пленку.
Роман Лазаревич Кармен родился в 1906 году в Одессе, в семье писателя и революционера Льва Кармена, погибшего в застенках белогвардейцев. Судьба Романа Кармена с юности была неразрывно связана с революцией, с фронтом — сначала фоторепортажи, потом — кинохроника. Он стал глазами страны, фиксирующими на пленку историю и боль целой эпохи.
К началу Великой Отечественной войны за плечами Кармена было уже две фронтовые командировки — Испания и Китай, опыт настоящей войны, где кинокамера становилась оружием и оберегом. Оператор с «мужественной душой, неугомонным характером и железной выдержкой» — так писали о нем те, кто знал его на фронте.
Путь через Ладогу
План съемок в блокадном Ленинграде родился у Кармена во время боев под Старой Руссой. В печати было мало сведений о положении в городе, но каждый намек говорил о трагедии и героизме. Съемочная группа двигалась по Дороге жизни, через Ладожское озеро, в темной машине, плотно прижавшись друг к другу. Этот путь стал для Кармена не просто дорогой на задание, а дорогой в одну из важнейших страниц его жизни.
«Когда стемнело, наша машина по пологому спуску выехала на лед Ладожского озера... Да, это был знаменательный момент — мы двинулись по ладожской трассе в город Ленина», — вспоминает он в книге «Но пасаран!».
Вошедший в Ленинград Кармен увидел его «все так же прекрасным», несмотря на укрытые досками и песком памятники и трупы на улицах. Один из первых кадров — пожилая женщина, тянущая на саночках тело умершего родного. «Потом мы привыкли... Но первый раз увидеть это было страшно».
Операторы жили прямо в киностудии на Каменном острове — в казарменных условиях, под обстрелами, в страшный голод. Уходили в город с камерами и пленкой на плечах. Когда уже не было сил носить технику — тянули на санках. «Они снимали кадр за кадром, отогревая замерзающую камеру на своей груди», — пишет Кармен о своих коллегах: Ефиме Учителе, Валерии Соловцеве, Владимире Страдине и других.
В тот же день они вместе поднялись на крышу, чтобы снять налет с воздуха.
«— Что ж, ребята, это у вас каждый день? — спросил я.
— Налеты почти ежедневно, но такого массового еще не было, это — в честь твоего приезда, — сказал Учитель.
Бомбежка продолжалась около часа. Кто-то из операторов помчался в город, чтобы снимать там. Мы наблюдали воздушный бой, который вели наши истребители с немецкими бомбардировщиками и прикрывавшими их истребителями», — вспоминал Кармен в своей книге.
Фильм, рожденный в холоде и голоде
Фильм о блокадном Ленинграде уже начали снимать задолго до его приезда. Операторы работали в городе и на фронте буквально с первых дней войны. Первый просмотр состоялся в Смольном. «Я буквально потрясен тем, что увидел», — признался Кармен.
Однако партийное руководство посчитало картину излишне мрачной: на фоне зимних улиц, заваленных снегом и телами, требовалось добавить не только страдания, но и силу духа. Кармен включился в работу без промедления — снимал и монтировал днем и ночью, добавляя кадры партизанских операций, весеннего пробуждения города, боевых успехов.
Так «Ленинград в борьбе» стал не просто фильмом. Он стал кинопортретом города-героя. Благодаря усилиям Кармена и его ленинградских коллег фильм стал не только художественным, но и идеологическим документом времени, признанным на государственном уровне: в 1943 году его создатели получили Сталинскую премию первой степени, а позже он был показан на Нюрнбергском процессе как один из обвинительных материалов.
«Но пасаран!»
Кармен сравнивает Ленинград с Мадридом, где он тоже снимал осажденный город:
«Конечно, ни по масштабам битвы, ни по лишениям, ни по жертвам Мадрид не сравнить с Ленинградом... Но лозунг “Но пасаран!” звучал у меня в сердце».
Он слышал в душе барабанную дробь Седьмой симфонии Шостаковича, видел в каждом кадре работу героических операторов, которые наравне с солдатами шли на передовую своего фронта — фронта памяти. Ленинград не просто остался жив — он остался на кинопленке. Его кадры стали не просто документами — они стали символами. Он снимал, когда не было света, не было хлеба, когда не было сил. Но была камера. И была правда. Своими глазами он увидел блокаду, впитал ее боль, пропустил ее сквозь объектив и оставил нам свидетельство, которому не страшен ни срок давности, ни забвение.
Память длиною в пленку
Роман Кармен умер 28 апреля 1978 года. Его последней работой стал международный документальный сериал «Неизвестная война», созданный в соавторстве с американскими режиссерами. Последняя серия — «Неизвестный солдат» — вышла уже после его смерти.
Его дело продолжили сыновья и внук. Но главное — продолжила страна, которая помнит. Помнит, каким был Ленинград. И кем были те, кто снимал его в огне.
«Он научил меня романтическому восприятию окружающего мира. Не глуповато-восторженному, а именно романтическому и заинтересованно-вовлеченному. Не то, чтобы он меня специально учил этому. Он сам был таким, и это передавалось всем, кто был рядом», — вспоминал сын режиссера, журналист Александр Кармен.
Фото: Музей ЦСДФ
